Усадьба ПОЛОТНЯНЫЙ ЗАВОД ЩЕПОЧКИНЫХ, Калужская область, Дзержинский район

"Искусство с жадностью восприняло важнейшую мысль Ж.-Ж. Руссо о связи человека с природой. Дом Щепочкиных неразрывно связан с прекрасной в своей безыскусст­венности русской природой. Перемены коснулись и интерьеров: дом не на много меньше гончаровского, но масштабы и образы его совсем иные. Владелец словно заявляет, что он человек «партикулярный» (частный) и строит жилище для себя и по своему вкусу.

Когда минуешь лестницу и вестибюль, разделенный колоннами на две части (забавно, что плафоны в обеих его половинах одинаковы), дом еще кажется очень скром­ным. Но уже зал встречает нас во всей красе — небольшой, светлый,  с великолепной фаянсовой печью и тонкими лепными карнизами (в каждой комнате дома они разные). Величие и теплота, эти два качества, на пер­вый взгляд столь противоположные, прекрасно уживают­ся в памятниках русского классицизма. На плафоне зала изображены музыкальные инструменты, напоминающие о музыке, звучавшей здесь во время концертов, балов и обедов. Сквозь распахнутые двери зала была видна длинная анфилада, замыкавшаяся когда-то росписью на стене последней из комнат. В центре, за белокаменной колоннадой портика, находится большая гостиная — пышная, многоцветная, с величественными печами четы­рехметровой высоты. Тонкостью исполнения печи могли бы поспорить с мраморными скульптурами, а сделаны они из грубого фаянса. Но главное украшение комна­ты — вид из ее окон. Природа врывается в дом, и на память приходят слова первого на Руси теоретика садово-паркового искусства А. Т. Болотова о том, что «хорошие виды и прекраснейшие положения мест, а особливо лежа­щие вдали, видимые из окон дома и изображающие бесчисленные красоты натуры, всякий дом несравненно делают веселейшим».

Однако заказчикам мало было видов из окон и росписей плафонов: стены комнат тоже были расписаны пейзажами — рощами, руинами, мостиками, переброшенными через овраги,— так сильна была наивная жажда при­близиться к природе, а точнее — приблизить к себе природу. (Росписи эти сохранились под позднейшей покрас­кой стен: пробные расчистки показали, что их можно восстановить.) Без сомнения, здесь работали те же мастера, которые вели в 1806—1808 годах отделку дома Золотаревых в Калуге. Они же отделывали и дом Гончаровых (вероятно, в 1811 г.) — некоторые росписи совпадали почти буквально. Это наводит на мысль, что и дом Щепочкина отделывался примерно в то же время.

Последняя комната анфилады — парадная спальня. В русских домах она служила, как правило, не столько спальней, сколько гостиной, в которой для всеобщего обозрения красовалась под пышным балдахином парадная кровать. В алькове, за исчезнувшими колоннами (о них напоминает балка архитрава), сохранился самый замечательный плафон дома. Изображен он как бы с точки зрения человека, лежащего на траве и глядящего в полуденное небо. Поле плафона окружено простеньким заборчиком, из-за которого свешиваются кусты и вьющаяся зелень. Живопись поистине виртуозная, без мелочных подробностей. Все сделано сильными, звучными ударами кисти, и небольшой плафончик выглядит весьма монументально. Но, пожалуй, всего характернее для дома — комнаты хозяйки, умышленно выключенные из анфилады, очень маленькие (в самой большой — 12 кв. м) и хорошенькие, как табакерки. Изразцовые печи уже не белые, а цветные. (Из гончаровского архива известно, что цветные изразцы покупались в Калуге, где было старинное изразцовое производство.) Хорошо, наверное, было коротать в этих теплых комнатах зимние вечера, а летом встречать утро на балконе, выходящем в парк.

Как и в гончаровском дворце, первый этаж дома был служебным, а третий — сплошь жилым. Отделка комнат всегда была здесь очень проста. Среди скромных помещений третьего этажа есть две комнаты с огромными, занимающими всю стену полуциркульными окнами, в которые, как в раму, заключен знакомый вид вдоль реки, отсюда кажущийся почти безграничным.

Кто строил этот дом, к сожалению, неизвестно. Ясно только, что это были московские мастера, скорее всего, кто-то из ближайших учеников М. Ф. Казакова.

В Полотняном, как уже упоминалось, на две усадьбы было четыре парка. При доме Щепочкина был, вероятно, только небольшой садик (по крайней мере, ничего дру­гого нельзя сейчас обнаружить). Но зато уж дальние виды здесь использовали сполна, поступив точно так, как советовал в своих статьях А. Т. Болотов: «Сии виды не токмо придают великолепие парку, но и малый парк могут сделать большим. К тому же за оные [виды] и платить не надобно». Разумеется, не возбранялось хозяевам пользоваться  гончаровским   парком,   вплотную подходившим к дому и в художественном отношении тесно с  ним  связанным."

8.

19. Восточный фасад.