Архитектор Алексей Соколов: «Усадьба – это совершенный образ частной жизни»

– Расскажите немного о себе. Где вы родились и учились?
– Москва – родина моего деда, отца. Все детство, молодость и взрослые годы у меня прошли в Свиблово – чудесном участке Северо-Востока Москвы. Рядом с усадьбой, история которой идет к средним векам, липовыми рощами, поймы реки Яузы. Рядом находились городок Института Пути, деревня Медведково с остатками одноименной усадьбы. По сути, моя жизнь проходила на заповедной территории.

Усадьба Свиблово.


– Повлияло ли осознание этой территории на то, что вы начали интересоваться усадьбами с детства?
– Это все пришло значительно позже. Атмосфера, в которой проживает ребенок, значительно влияет на его интересы. Жизнь в Свиблово в 60-70-е годы была совершенно провинциальной: все друг друга знали, закрывали двери квартир на один оборот, соседи спокойно приглядывали за чужими детьми. Сейчас этого района уже нет, его снесли. Усадьба Свиблово разрушалась, горела. Периодически мы туда лазали, но никакого интереса она не вызывала. Сейчас усадьба и храм восстановлены.

В школьные годы архитектура была не единственным моим увлечением, а вторым - до сих пор сохраняющимся интересом, у меня была биология. Я окончил Московский университет по специальности «эколог». Потом наступили тревожные девяностые годы, когда приходилось заниматься разным. Когда появились возможность определиться, как же жить дальше, после 30-ти лет, то я вернулся к архитектуре, окончил экстернат. Все эти годы я интересовался этой стезей, отслеживал новости, собирал библиотеку. Так получилось, что знание законов естественных наук, оно непосредственно помогает в работе архитектором. Я считаю правильным согласиться с Жолтовским, который говорил: «Как же человек может быть архитектором, если он не любит природу?».

МГУ.


Дом Жолтовского на Ленинском проспекте.

Дом Жолтовского на Ленинском проспекте.


– Почему вы выбрали именно профессию архитектора? Это произошло в девяностые годы?
– Увлечение архитектурой у меня было с детства. Сильно на это повлияла среда, в которой мы жили, сама Москва. Огромное значение оказало то, что мы проводили много времени на ВДНХ, где представлена замечательная архитектура. Существенно сказался факт обучения в Университете, который сам по себе является памятником архитектуры. Нахождение в его аудиториях совершенно иным образом воздействует на человека. Они были спроектированы, когда еще существовала Академия Архитектуры СССР.

ВДНХ. Павильон Карелия.


– Была ли у вас практика в Ботаническом саду МГУ, который сейчас очень популярен среди жителей столицы?
– В основном, практики проходили на пространствах Советского союза. Я бы не сказал, что ботанический сад очень симпатичное место, как ландшафтный объект, но там есть макетный дом, который сейчас является его администрацией. Там были отработаны фактуры фасадных поверхностей, деталей, окна, цокольные элементы, ограды Главного здания МГУ. В тяжелое послевоенное время, когда здание строили, керамические камни, которыми облицовывали главное здание, приходили обернутыми в крафт- бумагу, перевязанные бечевками. То есть отношение к нему было конкретное – строим лучшее здание в мире, храм науки.

МГУ. Макетный дом.


Ботанический сад МГУ.

– Как вам пришла идея создавать дома в стиле русских усадеб? Чем вас привлекает русская усадебная культура?
– Изначально деятельность свелась к тому, что эта работа с частным заказом. При ней Архитектор непосредственно контактирует с Заказчиком, выступает его доверенным лицом и единомышленником. В конце нулевых я попал работать в бюро Сергея Кругляка. Он был мастером эксперимента с историческим жанром. Это были не только классические дома, но и разнообразные стилизации: готика, фентези. Меня это увлекло. В большинстве случаев я делал проекты в жанре старых дач. Через некоторое время Кругляк ушел из жизни, пришлось продолжить работу с его направлением. Это уже было не его бюро, а самостоятельная деятельность по развитию его идей и традиций. При этом постепенно пришло понимание, что недостаточно заниматься свободным творчеством. Для того, чтобы получать качественный и котируемый среди мастеров архитектуры продукт надо работать по-научному. Мне было уже под 40 лет, когда я еще раз начал обучаться глубинам архитектуры. Я открыл много нового и понял, что сначала идет замысел, потом мы идем к форме и пространству, затем работа с материалом и далее – детали.

Розовый павильон в Павловске.


Обычно у современных проектировщиков подход более «продажный». Приходит заказчик, его проект отрисовывают, поднимают объем с помощью компьютерного моделирования, украшают деталями. Я не думаю, что это правильно, так как это слишком просто. Это работа на тиражирование продукта.

У нас в стране есть масштабное строительство храмов. В Русской Православной Церкви говорят, что каждый день в стране открываются два новых храма. Все они красивые, повторяют исторический замысел, не случайны в пространственных характеристиках, учитывая строгие каноны. Почему такого нет в гражданской архитектуре? Разве архитектор может легко относиться к Заказчикам, доверяющим ему серьезные материальные ценности, для реализации собственных фантазии? Легко относиться к тем ресурсам, которые доверила ему страна? Если относиться серьезно, без научного подхода не обойтись. Мне нравится что в Starkwood подход именно такой. Современное проектирование с классическим базисом и научным подходом может вывести понятие архитектуры совершенно на новой уровень.

Почему же усадебная архитектура? Я бы сказал так: если мы относимся к частному дому как к пространству, в котором мы только исполняем естественные потребности – спим, едим, смотрим телевизор, веселимся – это одно.

Если мы обозначаем свой Дом как место на земле, как свой краешек родины, как место, где генерируются идеи, обретаются смыслы и воспитываются новые поколения, как место, на котором мы можем разместить доставшееся нам Наследие, то жилой дом не может быть некрасивым и случайным.

Именно образ усадебного дома в большей степени соответствует данному запросу. Именно в усадьбах, которыми владели люди, относящиеся к верхним слоям общества, которые были не только владельцами земли, но и администраторами, хранителями культурного наследия, спонсорами и меценатами, – они как никто были ответственны за свою территорию и жизнь на ней. Если человек ответственно подходит к поиску этих смыслов, то в образе усадьбы он эти смыслы находит.

– Заказчик понимает, что сам образ усадьбы – это источник культуры?
– Есть наблюдения что, в жизни практически всех выдающихся деятелей XIX - начала XX века было детство в усадьбе. Окруженные природой, они проводили в ней детство. Усадьба – это не просто место на карте, это часть Родины. Это совершенный образ частной жизни, где человек, природа и искусство слиты воедино.

Кризис архитектуры, о котором многие говорят, показывает нам, что новое поколение не хочет собственного жилища, не хочет строить. Они хотят путешествовать и узнавать мир. Я думаю, что этот кризисный момент позволит выйти нам на новый уровень в проблематике жилища, в решении которой, выступит именно феномен русской усадьбы.

Усадьба Рождествено.


Молодые подвижные люди – романтичны. Им хочется увидеть мир во всем его разнообразии. Но если они романтики и путешественники, люди мира – это одно, а если бродяги, люди без корней, то в этом значится конфликт.

Я думаю, верх одержат романтики. Это те люди, которое увидят и познают наш мир, и поймут насколько архитектура, построенная прошлым поколением - ненужная. Насколько чудовищная и нелепая концепция Четырех «Б»: баня, бассейн, бильярд, барбекю. По-сути она является концлагерем для владельца: все подчинено непосредственно материальному развлечению, удовлетворению ограниченного количества плотских потребностей.

Вместо концепции «4-Б» предлагаю концепцию «3-И» – искусство, интеллект, история, где в домах будут места для предметов искусства: в каждой комнате будет картина. Дома будут построены по канонам архитектурной наукой и тогда романтики, которые увидели мир во всем своем великолепии и убожестве, вернутся домой и создадут новую архитектуру на принципах русской усадьбы.

– Что на ваш взгляд побеждает в схватке между неоклассикой и минимализмом в современном частном строительстве?
– Я бы сказал «модернизм» вместо «минимализма». В настоящее время сформировалась в целом, и деревянном домостроении в частности, три вектора архитектурного направления.

Первый – современное. Для деревянного домостроения, условно говоря, это – свободный план, оголенные конструкции, минимум деталей, неровности плана сглаживаются перепадами крыш, эркерами и прочее.

Следующее направление – авангард, модернизм. Минимум деталей, плоские крыши, большие застекленные пространства, смелые конструкции. Это архитектура универсального жанра. Она может быть и в тропиках, и в западном полушарии. Я не уверен, что в примитивном исполнении это может быть хорошим строительным продуктом.

Есть хорошие, долговечные сооружения, опять же там, где читается мысль, четкий инженерный расчет, просчитаны симметрия и пропорции, читается тектоника.

Автор может творить в разных стилях, но образовательный базис – все равно классический. Архитектор понимает, что есть масса тайн, есть разные возможности строительных конструкций, определенные национальные традиции, золотое сечение. А сейчас у проектировщиков мощнейшие средства проектирования, им иногда кажется, что они могут все и это действительно так. Программы способны воплотить все фантазии.

Неоклассик, это классика — стиль проверенный временем, столетиями. Он возвращается в культуру по спирали. Как правило тогда, когда заканчиваются трудные времена и цивилизация возрождается после побед и испытаний, как например то возрождение, которое происходило в 30-50 годы.

– Как ваши клиенты относятся к усадебным проектам? Многие ли проникаются этой идеей?
– Есть определенная разница в предпочтениях заказчиков, у всех разный личный бэкграунд. Это люди концепции «3-И», они помнят, что такое старая дача и имеют в своем семейном быту искусство, библиотеки. Многие работают в научной, творческой и деловой сферах. Они понимают, что дом – это большее, чем просто удовлетворение материальных потребностей, а место, которое не стыдно передавать, которым будет пользоваться не одно поколение. Поэтому усадебная тема для них близка.

Усадьба Середниково.


– Как вы вдохновляете на такие дома людей?
– Как правило, они уже приходят на те проекты, которые видят на сайте. Заказчиков всегда хватает. Я считаю, что не стоит увеличивать число проектов, чтобы не снизилось их качество. Штучный товар сложно делать для тиража. В компании Starkwood всегда придерживаются такого мнения — лучше создать качественный дом, который будет отражать индивидуальность Заказчика и прослужит не одно десятилетие, чем десяток обычных построек.

Здание бывшего уездного училища в Пензенской области, где учился Виссарион Григорьевич Белинский.


– Бывали ли случаи, когда клиенты в качестве идеи для проекта показывали вам конкретные исторические усадьбы?
– Здесь есть два сюжета. Первый, половина заказов была реконструкция или новое строительство на старых дачных участках, которые у семьи уже много лет. Грубо говоря, сюжет такой: дедушка строил дачу, она пришла в негодность, мы ее ломаем и строим новый дом.

Второй сюжет строительства новых домов в стародавних местах, а также в городах с исторической изюминкой: Суздаль, Плес, Таруса, Звенигород. Обычно, заказчики смотрели на проекты, которые я предлагал, и ориентировались на них.

Дача Пастернака в Переделкино.


Мы говорим об усадьбе, как о точке отсчета в стиле. По размерам это могут быть разные типы жилища: крупные поместья, большие особняки, дома формата коттеджа, дачные и садовые дома. Суть от этого не меняется. Если есть понимание универсальности стиля, то работать в нем можно с любыми объектами.

Дача в Малаховке.


– По поводу использования современных технологий в строительстве современных домов? Что за технологии и как они используются в строительстве домов в усадебном стиле? Каковы особенности?
– Есть определенные современные требования к жилищу: сформированные как традициями, так и нормами безопасности. Сегодня строительным материалом для домов, в основном, является клееный брус. В XIX веке его не было, дома строились из бревен, потом оштукатуривались.

Усадьба проекта "Август".

Клееный брус – материал новый, эстетически красивый, применяется без каких-либо обшивок. Он отлично подходит для этой стилистики. И когда ты работаешь в компании, где есть собственное производство бруса, то реализация любых проектов становится возможной. Также стоит отметить, что в клееном брусе читается отсылка к рустованным стенам, деревянным интерьерам традиционного русского дома.

– Можно ли сделать руст из клееного бруса?
– Есть межвенцовый паз, который не такой глубокий, как рустовка. В зависимости от высоты стены в интерьере или экстерьере подбирается высота бруса.

В современных домах вся инженерия также современная. Как все было в старинной усадьбе? Столовая, кухня либо за ней, либо в отдельной пристройке, отопление печное, «удобства» - самые примитивные. У нас современные жилища с нормальными санитарными условиями, теплыми полами, окнами со стеклопакетами, но исторический дух сохраняется.

Усадьба "Сатурн", визуализация, архитектор Алексей Соколов.


– Многие владельцы восстановленных усадеб впоследствии достраивают на своих территориях новые объекты, парковые павильоны, беседки, оранжереи. Выполняет ли компания Starkwood такие проекты?
– Да, мы можем сделать, охотно возьмемся. Здесь есть следующие соображения: если усадьба изначально не имела таких дополнительных строений, а это уже новые объекты, то к этому нужно отнестись очень аккуратно. Размещение этих строений на территории не должно мешать восприятию усадьбы как исторического объекта. Они должны быть схожи с ней по стилистике, деталям и материалам. Но обязаны выглядеть не скромнее, чем основные, более старые постройки.

Павильон "Березовый домик" в Гатчинском парке.


– Можете ли вы назвать ТОП-10 ваших любимых усадеб России?
– Это очень объемная тема. Можно много вспоминать. Если говорить о деревянных, то, конечно, воодушевляет архитектура послепожарной Москвы. Утраченная усадьба Гагарина на Новинском бульваре. Усадьба Шахматово чудесная. То, что осталось – отнюдь не лучшее от того, что могло бы. Конечно же интересна архитектура загородных дач Санкт-Петербурга: проекты дачи Зиновьевых, дача Воронихина, его же Розовый павильон, дача Шишмарева в Петербурге.

Усадьба Шахматово.


Там же, под Петербургом, располагается вдохновляющая усадьба Рождествено. Насколько я знаю, там сейчас ведется реставрация. Мне кажется, именно это здание может быть реперным проектом, с которого можно начинать движение к популяризации усадеб. Усадьба представляет собой большое пространство для размышлений архитектора. Тема бесконечна…

Усадьба Рождествено.


– Историческая усадьба — она больше для встреч, развлечений, балов, мероприятий или же для жилья?
– Раньше усадьбы очень часто были только для летнего использования. Владельцы проводили зиму в крупных городах или заграницей. Поэтому не обязательно все должно было быть отапливаемым. Более того, эти дома готовили к приезду жильцов специально. Вспомним, когда Пушкин был в Болдино, то он жил в доме привратника, потому что хозяева в тот год не приехали. У меня был проект очень похожий на Болдино, я даже называл его «Новое Болдино».

Усадьба Болдино.


С высоты нынешнего понимания архитектуры, дизайна, комфорта, осознаешь, что Лев Толстой жил очень просто, будучи, в современном понимании, миллиардером. Усадьба это прежде всего жилище. Что должно быть такого, чтобы человек чувствовал себя в доме уютно и комфортно? Чтобы это было место, из которого не хочется уходить?

Эта архитектура возникла тысячелетия назад, она прошла испытание на прочность разными стилями и эпохами. И все равно периодически мы возвращаемся к ней. И возврат идет тогда, после смутного времени, разрушения человеческих ценностей, когда наступает послевоенный период, победители хотят новую жизнь строить в декорациях победы. Соответственно мы обращаемся к тому времени, когда были герои, к античности. Поэтому все равно мы будем возвращаться этому. Так было в 40- е годы, в послепожарное время 1812 года, в начале XX века.

Усадьба Черниж под Суздалем.


– Допускаете ли вы вероятность, что компания Starkwood со временем восстановит какую-нибудь старинную усадьбу?
– Я думаю, что это не только вероятность, а именно задача. Причем восстановления не в плане реставрационных работ, а восстановление комплекса на полностью разрушенном месте. Отмоются свидетельства, архивные фотографии. Мы можем на участках, где раньше были усадьбы, воссоздать их заново. Это будет реплика, но место заживет. Для новых поколений это будет существующая усадьба, а не пустынное место.

Жилой дом проекта "Соломон", визуализация. Архитектор Алексей Соколов.

Терраса усадьбы «Соломон», архитектор Алексей Соколов.
ч>