Усадьба КРИВЯКИНО (Красное сельцо), Московская область, Воскресенский район (часть 1 из 2)

Первое упоминание о сельце Кривякино относится к эпохе Ивана Грозного – это Писцовая книга Коломенского уезда за 1577-78 гг.: «За Романом Степановичем Кустерским сельцо Кривякино». Род Кустерских (в другом написании Кустериных) владел этим сельцом и в XVII, и в XVIII веке.

По документам известно, что, например, в 1678 году самым большим владением в Кривякине было владение Акима Прововича Кустерского («Акима Провова сына Кустерского»), от которого затем перешло к его сыну Афанасию Акимовичу. В указанном году в сельце насчитывалось всего 9 крестьянских дворов.

История владения Кривякиным в первой половине XVIII века весьма запутана и противоречива. Так, до 1709 года владение было разделено на две неравные части: Афанасий Кустерский владел меньшей частью (всего 1 двор), а большей (8 дворов) владел дьяк приказа Военных дел Степан Дмитриевич Алексеев.

В 1727 году (июля 20 дня) имение было куплено Григорием Ивановичем Замятиным. С этого времени, видимо, и началось постепенное обустройство усадьбы. На том месте, где теперь находится главный каменный дом, стояли крестьянские дома, глядевшие на Москву-реку и тянувшиеся на север (в сторону нынешнего бассейна) примерно на 350 метров.

В 1768 году (время царствования Екатерины II) усадьбой владел уже генерал-майор Александр Гаврилович Замятин. Именно с генерал-майора А.Г.Замятина ведет свою историю каменный усадебный дом. При нем главный дом переместился на то место, которое занимает и ныне. Впрочем, и первый дом на этом новом месте также был деревянным (если верить изображению усадьбы на Становом атласе Коломенского уезда того времени). Каменный дом был воздвигнут при том же генерале Замятине вероятнее всего на рубеже 1770-1780-х годов, т.е. в период 1778-1780 гг.

После Замятиных (т.е. после 1797 года) усадьбой Кривякино владел коллежский асессор Николай Александрович Беклемишев. Фамилия в этих местах известная. Вотчиной Беклемищевых было село Петровское, владели они и сельцом Фединым. Наконец, из рода Беклемишевых была мать Дмитрия Пожарского – Мария Беклемишева (в монашестве – Евфросинья); Илларион Матвеевич Голенищев-Кутузов, отец князя Михаила Илларионовича, также был женат на Беклемишевой.

На каких условиях владел усадьбой Кривякино Н.А. Беклемишев, какой её частью, как долго – неизвестно. Можно только сказать, что это был конец 90-х годов XVIII века (период так называемого Павловского межевания) и владел Беклемишев усадьбой весьма недолго. Из документов того времени сохранилось несколько «экономических примечаний» по этому владению, в одном из которых говорится: «Посельцо Красное, что прежде было Кривякино… На левом берегу реки Москвы, а истока безымянного – правом [безымянный исток – это ручей в овраге, вытекающий из третьего (последнего) пруда трехкаскадной системы]; дом господский каменный о двух этажах с деревянным строением и при нем иррегулярный плодовитый сад…».

Это уже второе документальное упоминание о каменном доме и первое – о парке («иррегулярный плодовитый сад»). В этом документе обращает на себя внимание то обстоятельство, что каменный дом назван двухэтажным, тогда как существующий ныне дом имеет три этажа. Объяснить это противоречие пока не представляется возможным. Во всяком случае, местоположение дома описано точно.

Кроме того, здесь зафиксировано и новое название усадьбы – Красное (т.е. красивое) сельцо (полсельцо). Так, видимо, новые владельцы одной из частей (собственно, главной) Кривякина решили именовать свой «жеребий», выделив и обособив его хотя бы словесно из прочих долей – «Красное, что прежде было Кривякино». Напомним, что другая часть Кривякина с деревянными хозяйственными строениями принадлежала Черкасским и Паниным.

В литературе существует устойчивое мнение, что коломенский купец Иван Ильич Лажечников владел «cельцом» с 1790-х годов. В связи с тем, что Беклемишев владел усадьбой в самом конце 1790-х возникает вопрос: а когда же эту часть усадьбы с домом (Красное сельцо) приобрела семья Лажечниковых?

Предки Лажечниковых (собственно, Лoжечниковых, которые в результате московского «аканья» превратились в Лажечниковых) упоминаются в коломенских переписных книгах середины XVIII века. Отец писателя, Иван Ильич, проявив предпринимательскую хватку, устроил в 1797 году в собственном доме в Коломне шелковую ткацкую фабрику, где имелось 25 станков, которые обслуживали 60 наёмных рабочих.

Видимо, доходы с этой фабрики и позволили купцу Илье Лажечникову приобрести дворянскую недвижимость. Однако, не будучи дворянином, купец не имел права приобретать «дворянское гнездо». Пришлось закон «обходить», т.е. записать усадьбу на подставное лицо. Кто же был этим подставным лицом? Тут данные опять же несколько расходятся.

В мае 1869 года российская общественность отмечала 50-летие литературной деятельности Ивана Ивановича Лажечникова (а его первые литературные «пробы пера» сделаны, кстати, именно в усадьбе Кривякино). Ф.Ливанов на юбилейном собрании зачитал биографию писателя, где между прочим сообщил, что этим подставным лицом был генерал от кавалерии Александр Васильевич Обрезков (или Обресков, написание допускалось различное).

Между тем в документах указывается другой Обресков – Николай Васильевич, Московский гражданский губернатор. Например, в клировой ведомости церкви свт. Иоанна Златоуста в селе Новлянском за 1822 год указывается: "В сельце Кривякино вотчины помещика Николая Васильевича Обрескова дворовых людей мужеска полу 4, женского полу 11. Крестьянских дворов 18".

Сам Иван Иванович Лажечников считал, что имение для отца купил на своё имя именно Н.В.Обресков. Лажечников-старший таким образом превратился в «скрытого помещика», не имея на то законного права. По бумагам, однако, всё было шито-крыто и доказать что-либо было практически невозможно. Такие случаи, кстати, в то время были далеко не единичны.

С какой вдруг стати гражданский губернатор Москвы оказал коломенскому, пусть и «именитому» купцу такое благодеяние, рискуя при этом подмочить собственную репутацию? Весьма вероятно, что губернатора и купца связывали не только приятельские отношения, но и деловые. Дворянин-губернатор не имел права заниматься торговой деятельностью, а купец – приобретать на своё имя дворянские имения.

Видимо, оба пришли к обоюдному соглашению: купец вёл за губернатора обширную торговлю, причем товаром самым прибыльным – хлебом и солью, а губернатор купил для «своего» купца на своё имя усадьбу. Несмотря на то, что Лажечников-старший основной доход получал со своей фабрики, о нём постоянно говорят как о торговце хлебом и солью.

В 1803 году по каким-то причинам фабрика закрылась, однако «хлебосольная» торговля продолжалась вплоть до 1811 года, когда Лажечников-старший якобы разорился (в тот год в результате раннего ледостава он был вынужден возить товар не по реке, а наземным транспортом, т.е. на лошадях).

Главным источником к жизнеописанию писателя является критико-биографический очерк, написанный С.А.Венгеровым к Собранию сочинений писателя, изданному Товариществом Вольфа в 1913 году, т.е. через 44 года после смерти романиста.

Литературную деятельность он начал раньше, публикацией своих «Мыслей» в «Вестнике Европы» за 1807 г., т.е. в 16-летнем возрасте, причем подписаны были сии "Мысли": «С.Кривякино. И.Лож-в», т.е. можно сказать, что свою литературную деятельность юный Ваня Лажечников начал именно в усадьбе Кривякино. А самые первые его "пробы пер", сделанные также в Кривякине, были написаны по-французски. По-французски он сделал описание Мячковского кургана, где побывал, по-французски же начал писать стихи.

Известно широко известное описание усадьбы Кривякино, где она предстает в образе сказочного Эльдорадо: "Красное Сельцо было настоящим Эльдорадо того времени. Туда стекались дворяне уезда на приманку вкусных обедов с аршинными стерлядями, пойманными в собственных прудах, и двухфунтовыми грушами, только что сорванными в своих оранжереях. Всё это приправляли радушие, ум, любезность хозяина и красота хозяйки, истовой красавицы своего времени. Офицеры Екатеринославского кирасирского полка, стоявшего в окрестности, толпились каждый день у гостеприимного амфитриона. Трехэтажный дом и такой же флигель (сейчас флигель двухэтажный) не могли вместить на сон грядущий посетителей. Губернаторы, ездившие ревизовать губернию делали несколько вёрст крюку по проселочной дороге, чтобы откушать хлеба-соли у радушного помещика купца. Порядочный оркестр домашних музыкантов во время обедов услаждал слух гостей увертюрами из тогдашних опер".

Пошатнувшиеся торговые дела и подорванное здоровье заставили Лажечникова-старшего отказаться от имения. Причем продавала имение не вдова купца, а его номинальные владельцы, наследники умершего в 1817 году Н.А.Обрезкова, его племянники – «полковник и кавалер Василий, отставные полковник и кавалер Пётр, Гвардии юнкер Павел и поручик Александр Александровы дети Обресковы», как указано в купчей грамоте от 3 февраля 1824 года. Продано было «сельцо Кривякино, Красное тож» «вдове действительной статской советнице Надежде Ивановне Курманалеевой и наследникам ея».

Вместе с сельцом проданы и проживавшие там «мужеска пола дворовые и крестьяне сто душ», а также «с находящимися в том сельце Кривякине господским и крестьянским всякого рода строением и усадьбою, со скотом рогатым и мелким, с лошадьми, и со птицы, и со всяким крестьянским имуществом и строением, господскими домами, садами, аранжереями, плодовитыми и не плодовитыми деревьями, прудами и в них рыбами, с лесы сенными покосы, и со всеми угодьи в показанном сельце Кривякине и в отхожей пустоши в том же уезде состоящей и именуемой Кудриной».

За всё это богатство вдова Курманалеева заплатила сорок девять тысяч рублей «государственными ассигнациями». Как и все предшествующие владельцы, генеральша начала в усадьбе строительные работы. Именно при ней в усадьбе была построена домовая церковь во имя Грузинской иконы Божьей Матери, разрешения на постройку которой вдова добилась в 1829 году (подробнее об этом см. очерк «Забытая церковь» – «Куйбышевец», №33 от 21 августа 2003 г.) Домовая церковь была приписана к церкви св. Иоанна Златоуста в селе Новлянском, что на противоположном от усадьбы берегу реки, и службу вёл священник этой церкви.

Активная деятельность генеральши Курманалеевой весьма преобразила внешний облик усадьбы, придав ей в значительной мере черты классицизма. Весьма вероятно, что именно при ней был построен террасный спуск с лестницей к Москве-реке, разбит регулярный парк и окончательно сформировалась каскадная система из трёх прудов (всё это в той или иной мере сохранилось до сих пор).

В 1846 году («октября 12 дня») южная часть сельца Кривякина была опять разделена (размежевана) на пять частей, у каждой из которых оказался свой владелец. Наибольшей частью (№4) владела по-прежнему Надежда Ивановна Курманалеева. Ей же принадлежала и вся северная часть сельца. Остальные доли были присоединены к окрестным «дачам».

В дальнейшем, как принято считать, имение у генеральши выкупил младший брат Ивана Ивановича Лажечникова – Николай Иванович Лажечников, выслуживший к тому времени дворянство. Вот теперь усадьба Кривякино стала действительно «имением Лажечникова» (только не писателя). Когда и при каких обстоятельствах это произошло, доподлинно неизвестно; принято считать, что случилось это где-то в начале 1850-х годов. Описывается даже, как «круто» вёл себя новоиспечённый помещик.

Доподлинно известно, что Иван Иванович «гостевал в деревне брата» в 1854 и 1856 годах, о чем он сам сообщает: «Москва. 28 июля 1854. Наконец, я вырвался из своей ссылки. Я успел уже съездить к брату в деревню за 70 вёрст от Москвы по Коломенской дороге. Имение прекрасное, живописно расположенное на Москве-реке. Я в нем провел свои детство и юность. Чудные воспоминания об этом времени, прекрасный сад, дети, шумящие около меня как пчелиный рой, дивное время, книги, умное и любезное соседство и пуще всего свобода, полная свобода делали для меня пребывание в этом сельском убежище полным раем. Я не видел, как прошло 9 дней…»

В другом письме от 20 августа 1855 года он пишет: «…Погостил я более шести недель у брата в подмосковной его деревне и насладился вполне летним временем…»

Следующее его письмо от 23 июня 1856 года широко известно и часто цитируется: «Пишу Вам из деревни (село Кривякино, в Коломенском уезде), почтеннейший друг Август Казимирович. Здесь уже почти с неделю и вполне наслаждаюсь деревенскою жизнью. Гуляю, купаюсь, ловлю рыбу и всё карпию, которых в полчаса и ловлю до пяти, вершков в пять и более [вершок – 4,44 см; т.е. пять вершков – около 22 см – А.С.]: любо тащить такую штуку. Расположение прекрасное, сад огромный, вода и воздух превосходные; по Москве-реке движутся караваны барок. Думаю, пробуду еще дней десяток в этом земном раю…»

Был Иван Иванович в Кривякине по крайней мере и еще один раз, в 1858 году, о чем свидетельствуют его письма графу М.Н.Лонгинову, известному библиографу. Иван Иванович просит Лонгинова принять на хранение письмо Пушкина и собственный ответ ему («У вас они сохранятся лучше и, может быть, когда-нибудь пригодятся»). Последнее из писем Лажечникова Лонгинову датировано и подписано: С. Кривякино, 16 ноября 1858.

Таким образом, можно утверждать, что Иван Иванович посещал Кривякино не только в райскую летнюю пору, но и глубокой унылой осенью. Видимо, это был его последний приезд в своё «гнездо», так как других свидетельств его пребывания здесь не обнаружено.

В 1869 году, как раз в тот год, когда отмечался юбилей его литературной деятельности, Иван Иванович Лажечников скончался. Могила его находится на территории Новодевичьего монастыря в Москве.

После смерти Николая Ивановича Лажечникова, брата писателя, усадьбой некоторое время владела его вдова, а затем, в начале 70-х годов (XIX в.) имение было распродано по частям. Часть усадебной земли приобрели богородские купцы Сидор Мартынович Шибаев и Михаил Иванович Клеев. Часть из этой доли они в 1873 году продали графу Сергею Владимировичу Орлову-Давыдову, владевшему к тому времени имением Смирновых Спасское (куплено у вдовы Н.М.Смирнова А.О.Смирновой в 1871 г.), причем сделка была зарегистрирована на имя жены графа Ольги Ивановны, урожденной княжны Барятинской. Другая часть имения перешла в руки к егорьевскому фабриканту Василию Алексеевичу Хлудову.

Известно, что к усадьбе Кривякино приценивался Петр Ильич Чайковский, желавший приобрести себе тихий уединенный загородный домик, где ничто бы не отвлекало его от творчества. Однако цена за усадьбу оказалась неприемлемой для композитора, и сделка не состоялась.

От графа С.В.Орлова-Давыдова усадьба Кривякино перешла во владение князьям Ливен, которые стали его последними владельцами, вплоть до 1918 года. Светлейшая княгиня Александра Петровна Ливен (племянница графа) купила в Кривякино сначала часть земли, принадлежавшей графу, а затем и ту часть, что была за В.А.Хлудовым (егорьевским фабрикантом и, как говорят, кутилой).

37. Домовая церковь во имя Грузинской иконы Божьей Матери была приспособлена под клуб.

В архивах Москвы сохранился страховой полис на имение, его план, описание и оценка. После отмены крепостного права (1861) в имении произошли довольно большие перемены. С территории северной части усадьбы была выведена вся крестьянская застройка, а её место заняли хозяйственные постройки, вытянутые на север в линию вдоль берега Москвы-реки, и составлявшие вместе с главным домом, флигелем, домовой церковью некое подобие улицы. К югу от главного дома находилась конюшня, каретный сарай, амбар и навес для дров.

При последних владельцах, Ливенах, главный дом подвергся наибольшей переделке. К центральной трёхэтажной части дома (в плане почти квадратной) на месте галерей-переходов во флигели пристроили с севера и юга боковые двухэтажные крылья.

После известных событий 1917 года усадьба была национализирована, а её последние владельцы успели эмигрировать в Европу, где до сих пор живут их потомки.