Усадьба Д.Г. ВОЛЧКОВА, Москва, ул. Поварская д.42-44, особняк Миндовского

В начале XIX в. это была усадьба тайного советника Данилы Волчкова, занимавшая все пространство между двумя переулками Скатертным и Скарятинским.

Скарятинский переулок, названный так по дому поручика В. М. Скарягина, прежде слыл Безымянным, и еще Сабуровым - по домовладельцу конца XVIII в. полковнику Н. И. Сабурову; в 1960 - 1992 гг. назывался улицей Наташи Качуевской, медсестры, погибшей в 1942 г. От Поварской улицы Скарятинский переулок начинается с правой стороны особняком (№ 2/44), одним из самых ярких произведений московского модерна.

Название  Скатерного переулка происходит от селившейся здесь в XVII веке обслуги царского двора (поваров, пекарей, скатертников и др.), которые дали название частям так называемой «Кормовой» слободы: Поварская, Хлебная, Скатертная, Столовая, Чашниковая, Ножовая.

Историк московского быта начала XIX века Н. Дубровин свидетельствует: «У Данилы Григорьевича Волчкова гости пировали постоянно, отчего дом его получил название поварского собрания. Обеды были самые изысканные и многоблюдные»

По линии Поварской была поставлена строго симметричная композиция из деревянного главного дома с колонным портиком посередине и двух, также деревянных, флигелей на углах с переулками, позади находились службы. Фронтальное изображение ее приведено в альбоме лучших московских зданий, собранных М. Ф. Казаковым в начале XIX в. Все здания сгорели в пожар 1812 г., но к 1818 г. были восстановлены.

В 1902 г. Торгово-строительное общество приобрело усадьбу и снесло все, что находилось, и стало строить престижные особняки по проектам, заказанным архитектору Л. Н. Кекушеву.

На протяжении 1903-1904 года шло строительство. Новые особняки заняли углы исторической усадьбы на пересечении Поварской с ограничивающими территорию переулками (№№ 42б 44). Стилистически здания были подобны – их объединяли формы и приемы модерна, но образно сооружения были совершенно различны.

Несомненно, именно в этом состоял коммерческий замысел заказчиков в лице Я.А. Рекка – построенные особняки предлагались покупателям на выбор и были рассчитаны на определенный вкусовой спектр. Несмотря на это, они были проданы не сразу. Было ли причиной этого отсутствие покупателей, мы не знаем – не исключено, что возвещенные сооружения в этот период как-то использовались самим Торгово-строительным акционерным обществом.

На открытках 1900-х годов дом № 44 обозначен как дом Рекка – директора Общества. Вполне возможно и другое – для московского купечества все же привычнее, да и выгоднее. Было заказывать и строить свои особняки самим. Вот почему трудно сказать, в какой степени успешной оказалась сама коммерческая идея Рекка..

Во всяком случае, по московским адресным книгам можно установить, что постройки почти до конца 1900-х годов оставалась в собственности московского торгово-строительного акционерного общества, и только Дом № 42 купил М. Г. Понизовский (рассказ о нем будет в следующих постах), у которого была текстильная фабрика в Подмосковье; в этом особняке с 1920-х гг. находится посольство Афганистана, а дом №46 - И. А. Миндовский, один из владельцев большой мануфактуры бумажных и льняных изделий в Кинешме.

В этом особняке находилась шведская миссия, до 1972 г. резиденция посла Швеции, а теперь - посольство Новой Зеландии. Интересно отметить, что на потолке столовой особняка находится барельеф, очень напоминающий барельефы гостиницы "Метрополь", в проектировании и постройке которой Кекушев также принимал непосредственное участие.

Несмотря на статичную постановку особняк Миндовского на углу двух городских проездов, силуэт его производит несколько беспокойное впечатление своими резко выдвинутыми карнизами и различной формы завершениями.

После революции 1905 года общественное мнение отвернулось от роскоши раннего модерна в сторону неоклассики и сдержанного «северного модерна». Кекушев оказался не способным изменить свой стиль, или не пожелал сделать это. Его крупнейший проект — ресторан «Эльдорадо» (1907) — был построен другим архитектором со значительными отступлениями от кекушевских чертежей. В 1910-е гг. творчество Кекушева быстро угасает; исключая больницу в Преображенском (1912), его постройки 1910-х годов невыразительны.

М. B. Нащокина предполагает, что самоустранение Кекушева — последствие болезни, вероятно, психической. Смерть архитектора остаётся тайной — не известны ни год смерти, ни место погребения.

Внешний облик особняка И.А.Миндовского на Поварской улице, в отличие от многих других, более ранних построек Л.Н. Кекушева, начисто лишен эклектических элементов и представляет собой один из самых чистых образцов московского модерна. Собственно, именно это качество в свое время привлекало к нему симпатии современников и, в конце концов, сделало его хрестоматийным образцом русского модерна, попавшим во все крупные современные публикации об архитектурных памятниках Москвы того времени. Гармония общей композиции, рельефный фриз, оконные проемы и переплеты, консоли и замковые камни, сочный скульптурный декор, ограждение балкона, ограда, ворота – все это ярко воплощает очень своеобразный «кекушевский модерн» - стиль, полностью сформировавшийся в творчестве московского мастера как раз в этот период.

Занимая угловое положение между улицей и переулком, постройка по-разному на них реагирует – фасады, видимые в Поварской и с переулка и выходящие на них, трактованы различно. Кстати, стоит подчеркнуть, что зодчий, работая без диктата заказчика, предусматривал возможность устройства парадного входа прямо со стороны переулка, о чем свидетельствует широкий оконный проем вестибюля, который легко может быть переделан в дверной.

В этой постройке Кекушев полностью отходит от привычной ордерной системы. «Тело» дома – плотно сбитый призматический объем, прорезанный двумя вереницами разных по величине и абрису окон, заглубленных в стену, как всегда у Кекушева, несколько сильнее обычного. Сооружение кажется прочно «вросшим» в землю, что достигается еще одним типичным для зодчего приемом – цоколь, облицованный каменной штукатуркой, несколько расширяется книзу за счет отклонения от вертикали.

От первоначального авторского проекта особняка до нас дошли только планы, но они не иллюминированы, поэтому назначение большинства помещений неизвестно. Сличая их с существующей планировкой, понимаешь, что в процессе строительства в замысел были внесены некоторые изменения, хотя основная его идея сохранилась. Парадным в построенном сооружении был сделан второй этаж.

Очень компактная и уравновешенная общая композиция отличается присущими зодчему рациональностью и продуманностью. Объем сооружения как бы составлен из плотно пригнанных друг к другу разновеликих призм – этот прием можно отнести к числу традиционных для Кекушева. Их взаиморасположение позволяет обойтись без темных коридоров или переходов – все группы помещений имеют окна на улицу. Соблюдается один из неписаных законов архитектурной организации пространства – попадая в дом, человек должен всегда идти «на свет», связь с внешним миром ориентирует его в интерьере.

Совершенно особым, «кекушевским» образом отделаны оконные проемы, традиционно имеющие разные высоты и ширину. Помещая их несколько глубже обычного, зодчий устраивает вокруг них оригинальные многослойные рельефные композиции, несколько напоминающие перспективные порталы в древнерусской архитектуре. В данном случае их оформление трудно назвать наличниками, хотя связь с этой привычной формой отделки фасадов в них безусловно присутствует. Обрамления окон особняка Миндовского не выступают над плоскостью стены, а наоборот, утоплены в нее, как и скульптурный декор, вверху напоминающий замковые камни, а внизу – розетки. Вязкость скульптурной орнаментики, по большей части, утопленной в стену и нарастающей к венчающему карнизу, еще более подчеркивает монолитность объема дома.

Нельзя не упомянуть о характерных для Кекушева криволинейных оконных переплетах, которые к тому же по обыкновению ощутимо трехмерны. К примеру, сильно выгнутая перекладина окна-двери над балконом второго этажа, выходящим на Поварскую улицу, имеет довольно большой вынос и отбрасывает тень, как полноценная архитектурная деталь. Очень пластично и выразительно нарисованы не только чисто декоративные элементы, как, например, чудесное обрамление овального окна углового эркера, но и фигурные консоли, визуально поддерживающие эркеры и балкон. В их мягкой экспрессии выражена сама суть модернистской пластики – одновременно и бутафорской, и объективно выражающей скрытые энергии в работе конструкции.

К числу специфических приемов Кекушева относится щедрое использование скульптурной декорации – настенных рельефов и круглых скульптур. Как правило, они представляют собой аллегорию или символ. Буквально все его произведения украшены либо скульптурами львов, либо львиными масками.

Особняк И.А. Миндовского украшает и рельефное панно с фигурками голеньких путти – один играет на дудочке, другой высекает вазу, третий с циркулем размышляет над листом бумаги – аллегориями искусств. Некогда над криволинейным аттиком, обращенным на улицу, размещалась скульптурная группа, изображавшая молодую женщину с двумя играющими у ее ног маленькими детьми. Трудно сказать, что означала эта группа – счастливую семейную жизнь, аллегорию материнства или покровительство искусствам (младенцы-путти). Качество фасадного скульптурного декора разное, но в общей композиции он, безусловно, играет роль важного объединяющего элемента.

Среди произведений Кекушева особняк И.А.Миндовского занимает особое место не только потому, что создавался без учета требований реального заказчика. Как раз такой метод работы для Кекушева был довольно обыкновенным. Ведь строя как собственные особняки в Глазовском переулке и на Остоженке, архитектор почти сразу их продал, и, вероятно, предусматривал их продажу с самого начала. В этих сооружениях он так же не был скован диктатом будущего владельца, а потому мог полностью воплотить свой авторский замысел. Единственным ограничителем в этих работах выступали лишь имеющиеся у него средства для отделки строений. Именно в этом аспекте особняки на Поварской предоставляли ему прекрасную возможность показать свое мастерство в сфере синтеза искусств. Задуманные Я.А.Рекком постройки должны были привлечь покупателей не только стильностью внешнего облика, но и богатством внутреннего декоративного убранства, на которое Торгово-строительное акционерное общество средств не пожалело.

Учитывая неопределенность вкусов воображаемого покупателя, ансамбль интерьеров будущего особняка И.А. Миндовского был сделан намеренно разностильным. Рядом с интерьерами в стиле модерн, здесь были помещения, отделанные в респектабельных классических формах. Из обширного квадратного в плане вестибюля, главным акцентом которого были великолепный геометризованный цветной витраж и красиво отделанное полотнище входной двери, гость попадал на парадную двухмаршевую лестницу – главный элемент внутренней организации пространства дома, удачно соединявший черты модерна и классицизма. Ведущую роль в отделке лестницы играло огромное цветное окно-витраж с растительной орнаментикой. Его цветовая гамма такова, что в любую погоду кажется, что за окном светит солнце и синеет небосвод. Витраж реставрирован – подлинными частями являются средняя и верхняя, некогда утраченная нижняя часть была выполнена уже в бытность здесь Посольства с примерным сохранением стилистики.

Лестничные марши, устои ограждения и перила парадной лестницы выполнены из натурального мрамора красивой текстуры теплого золотисто-коричневого цвета, прекрасно сочетающегося с бронзовыми ограждениями маршей, в центре которых были помещены львиные маски. Скульптурный фриз парадной лестницы, представлявший собой подобие процессии и намекавший на античные прототипы, состоял из трех основных групп, которые повторялись с каждой стороны.

Плафон над лестницей был, вероятно, уподоблен автором сложно организованным филенчатым потолкам итальянских палаццо. В низком рельефе он изображал тонкие изящные арабески, раскрашенные в теплые земляные тона.

Слева от площадки верхнего этажа находился большой зал, соединенный с двумя очаровательными гостиными. Та, что располагалась на углу и выходила одновременно на улицу и в переулок, была невелика по площади, но поражала обилием света, льющегося из четырех крупных окон. Другая гостиная с овальным эркером, помещенная на противоположном конце зала, возможно, первоначально составляла с ним единое целое – золотистые мраморные колонны с бронзовыми базами и капителями, заделанные в перегородку между этими помещениями позволяют предположить иную пространственную конфигурацию. Эта гостиная имела богатую декоративную отделку. В переулок она была обращена высоким трехчастным окном, во двор – огромным цветным окном-витражом с изображением Пана – бога природы, важного персонажа символистской мифологии и эстетики. Позднее витраж был заделан изнутри глухой стеной. В настоящее время при помощи Главного Управления по обслуживанию дипломатического корпуса проводятся работы по раскрытию первоначального витража.

Огромный рельефный плафон в этом помещении дома также представляет собой аллегорическую картину. Скорее всего, он изображает царство Флоры, поскольку его персонажи – веселые молодые женщины и толстенькие младенцы-путти утопают в море цветов. Всей этой сказочной идиллической кутерьме противостоит молчаливая неулыбчивая фигура сидящего сфинкса – символа вечности и неразгаданной тайны.

Отделка центрального зала была задумана скромнее. Его стены теплого желтоватого цвета, раскрепованные неглубокими филенками, хорошо сочетаются с золотистым цветом дверей, соединяющих зал с лестничным холлом и гостиными и отделанных карельской березой. Центром притяжения в зале является камин с зеркалом, облицованным изысканным натуральным камнем зеленого болотного цвета с разводами.

Совершенно оригинальна и отделка так называемого «фонаря», бывшего, вероятно, первоначально крошечным зимним садом. Он занимает южный угол дома и имеет остекление от пола до потолка. Причем первоначально остекление было совершенно уникальным – его составляли стекла с характерным модернистским орнаментом, выполненным в технике кислотного травления. К сожалению, сохранились не все из них. Эта деталь отделки совершенно уникальна и более нигде в Москве не встречается. Не исключено, что какие-то элементы цветных витражей украшали и потолок этого помещения.

После смерти И. А. Миндовского в 1912 году здание унаследовали его дети — Николай, Иван, Ираида и Ольга. Миндовские владели особняком вплоть до 1917 года, когда в здании разместился госпиталь (по другой информации — рабочий клуб).

В 1924 году в здании разместилась сначала Шведская миссия, а затем вплоть до 1970-х годов особняк являлся резиденцией посольства Швеции в СССР.

С 1972 года особняк занимает посольство Новой Зеландии, резиденция посла находится на втором этаже. За годы пребывания в здании посольства Новой Зеландии интерьеры особняка неоднократно подвергались перепланировке и модернизации.

Как раз в начале XX века по всей Поварской улице посадили липы. Девушка на крыше еще есть. Фото между 1908-1910 гг.

За успешно проведённую масштабную реставрацию посольство Новой Зеландии было удостоено премии Правительства Москвы «За уважение к культуре России». Бывший посол Джим Вейр издал в Новой Зеландии мемуары, в которых рассказал о работах по реставрации здания. Особняк И. А. Миндовского вместе с флигелем и оградой является объектом культурного наследия федерального значения.

Буквально все произведения Кекушева украшены либо скульптурами львов, либо львиными масками. Не исключение и особняк Миндовского, львиные маски щедро украшают ограждение его парадной лестницы. Таким образом, верный своей эпохе, наклонной к считыванию тайных смыслов, и многозначности архитектурный деталей, Лев (!) Кекушев обычно зашифровывал свою авторскую подпись.