Усадьба ОРЕАНДА (Нижняя Ореанда), Крым, Большая Ялта (часть 3), старые фотографии

Старые фотографии

Как писал один из путешественников, в подаренной императором Александром I фельдмаршалу Дибичу Ореанде был только виноградник, насчитывающий 35 тысяч кустов и "больше ничего". 

Не случайно при выборе места для имения Александр I остановился на Ореанде. "Здесь природа и картины ее совершенно оригинальные, - читаем мы в одном из описаний Южного берега Крыма того времени, - и я не знаю, есть ли живописное место, которое бы так привлекало дикостью своею, как это: грозные виды, удивляющие вас странною игрою природы, встречаются в Альпах, на Кавказе, на Севере и Юге, но там вы удивляетесь грозной дикости, здесь, напротив, прельщаетесь ею, и какое-то тихое, отрадное спокойствие льется на душу вашу". 

В одном из первых путеводителей по Крыму автор его, французский путешественник и исследователь XIX века К. Монтандон, в 1834 г. оставил описание Ореанды: "Около дороги двухэтажный дом с возвышающейся над ним башней в первую очередь привлекает внимание путешественников, которые смогут насладиться видом абсолютной красоты. На востоке вдали взгляд охватывает большую верхнюю цепь гор; горы, окаймляющие море, среди прочих - Аюдаг, Ялту, ее порт, часть ее долины, прекрасные массивы зелени и скал, окружающих это место. 

В нижнюю часть имения спускаются, пересекая виноградник. Сады с дорожками, проложенными на английский манер, предлагают среди внушительных скал места самые дикие и всегда самые прекрасные. 

Судя по гравюрам XIX века и описаниям Ореанды, она с самого начала была задумана не как экономическое имение, а как место летнего отдыха среди прекрасной природы. Не случайно в течение нескольких лет это имение называлось "Ореандским собственно Ея Императорского Величества садом". Его управляющий Александр Васильевич Ашер (небольшие собственные земли которого находились в районе нижней Ореанды) большое внимание уделял развитию парка в Ореанде. В течение весны 1837 г. выписывали и получали из Риги из большого "Ботанического заведения Карла Вагнера" саженцы деревьев и рассаду цветов. Несколько разновидностей магнолий, 22 вида георгин, туберозы, анемоны, камелии, пеларгонии, фиалки, портулак и много других цветов было высажено в то время в парке. Ашер просил разрешения у Воронцова для развития парка устроить "школу" для каштанов и других кустарников. Воронцов отводит ему участок, предупреждая при этом, что от парка для этих целей можно взять лишь немного земли. 

В 1837 г. во время своего посещения Южного берега Крыма Николай I подарил Ореанду своей супруге - Александре Федоровне. 17 сентября он подписал указ кабинету Императорского Двора:  "Принадлежащие мне на Южном береге Крымского полуострова имение Ореанду, со всеми строениями и угодьями даруя любезнейшей супруге нашей Императрице Александре Федоровне, повелеваю считать собственностью Ея Императорского Величества". 

Посылая копию этого указа управляющему Ореандой А.В. Ашеру, Воронцов писал: "Препровождая копию... считаю нужным присовокупить, что по воле Их Величеств имение это остается по-прежнему в моем управлении. Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор М. С. Воронцов". 

Во время посещения царской семьей Южного берега Николая I и Александру Федоровну Воронцов принимал в своем дворце в Алупке. Николай I пробыл в Алупке с 16 по 19 сентября и, как описывал один из сопровождающих его приближенных С. В. Сафонов, "Его Императорское Величество остался чрезвычайно доволен всем, им найденным в Крыму, и выразил это в рескрипте, данном на имя достойного правителя Новороссийского края, графа Воронцова". Александра Федоровна оставалась в Алупке до 30 сентября. В один из погожих дней - 27 сентября "Ея Императорское Величество изволила долго прогуливаться верхом и посетила принадлежавшую ей Ореанду. Воздух был тепел, море было тихо и покойно". 30 сентября, покидая Южный берег Крыма, императрица снова посетила Ореанду. Она и великая княжна Мария Николаевна "изволили поехать верхом на довольно возвышенное место, откуда видна вся Ореанда, Ялтнинская долина и весь берег между мысом Ай-Тодор и горою Аю-Даг. Эта скала составлена из многих отдельных скал и покрыта можжевеловыми деревьями. Среди этих скал Ея Императорское Величество изволила собственноручно посадить лавровое дерево и потом долго работала с великой княжной, графом и графинею Воронцовыми, засыпая дерево землею". Для приема в Ореанде Высочайших их Императорских Величеств были проведены большие приготовления: приводился в порядок парк, срезался лучших сортов виноград, доставлялись различные фрукты, через директора Никитского ботанического сада в императорском Магарачинском училище виноделия было заказано вино. Гартвис отобрал вино урожайности 1834 г.: по 6 бутылок испанского муската, рислинга и белого дантийского и по 10 бутылок фран Пино и мускатного белого. "Для угощения прислуги было отпущено 45 бутылок Бордо красного, кроме этого, для отправки в Ореанду было заготовлено еще 100 бутылок вина". 

Как писалось в одном из очерков о Южном береге Крыма, к 1838 году в Ореанде было построено "два прелестных домика", на галерее главного из них рекомендовалось "посидеть и полюбоваться видом к востоку, тогда, как утверждал автор очерка, вы не скоро отсюда уйдете". 

Действительно, из Ореанды открывался прекрасный вид на Ялтинский залив, вдали просматривались очертания Аю-Дага. Вход в Ореандское имение был обозначен домом с высокой башней. Уже к этому времени здесь был разбит обширный парк, в который органично вошли крупные экземпляры земляничных деревьев, огромные фиговые и другие старые деревья. Но особенно примечательным было большое количество цветников и клумб с богатой южной растительностью, которые подчеркивали величественность старых аборигенов. "Как слышно, - утверждал автор очерка, - предполагается воздвигнуть здесь царский дворец". 

Получив в подарок Ореанду, императрица заказывает довольно известному в то время берлинскому архитектору К. Ф. Шинкелю проект дворца. Несмотря на то, что предложенное в 1839 г. архитектурное решение вызвало восхищение царской семьи, от проекта отказались: постройка должна была обойтись в миллион рублей, это признали дорогим и поручили в 1840 г. профессору А. И. Штакеншнейдеру составить другой план, в меньшем размере. В сентябре 1842 г. на генерал-губернатора Новороссийского края М. С. Воронцова, согласно "высочайшему соизволению", была возложена обязанность взять под свой строгий контроль строительство царского дворца. 

В этом же месяце Воронцов назначает строительную комиссию: сооружение дворца поручалось одесскому архитектору Комбиоджио (в некоторых архивных документах его называют иностранным инженером) и английскому архитектору Вильяму Гунту, руководившему строительством Воронцовского дворца в Алупке (летом 1845 г. Комбиоджио был отстранен от строительства по болезни). Председателем комитета был назначен С. Т. Ягницкий (чиновник особых поручений при генерал-губернаторе Новороссии). 

По распоряжению Воронцова первой постройкой в дворцовом комплексе стала прекрасная белокаменная полуротонда, увенчавшая один из утесов Ореанды. Восемь семиметровых колонн строго дорического ордера, высеченных из керченского штучного камня лучшего качества с прекрасной проработкой капителей, архитравов, карнизов, украсили ротонду. Видная издалека, она сразу стала главной приметой царского имения. 

Весной 1843 г. началось строительство дворца. С Гунтом был заключен на 4 года договор на осуществление руководства строительством. Для него в Ливадийском имении Потоцкого снимали дом. Затем "для соблюдения некоторой экономии" Гунта поселили в отделанные к 1846 г. некоторые помещения нижнего этажа дворца. В это время практически почти все строительные работы в Алупкинском дворце были окончены, и Гунт, как их руководитель, мог большое внимание уделить сооружению царского дворца.

Для строительства дворца был использован в основном местный строительный материал: инкерманский и керченский камень, мисхорский и ореандский мрамор (последний - разных оттенков: белый, светло-серый, темный, желтоватый), некоторые колонны и камины высекались из крымского красного мрамора, как пишется в документах, "крымского порфира". Только главные парадные лестницы и камины в помещениях для императрицы изготавливались из белого каррарского мрамора. Для всех южнобережных построек кирпич обычно поставлялся из Феодосии.

В 1852 г. строительство дворца было завершено. Он обошелся в полмиллиона рублей и стал одним из лучших творений А. И. Штакеншнейдера. С дороги, расположенной над имением, он казался "волшебным замком", так его воспринимали современники. Он действительно на фоне суровых скал и темной растительности смотрелся легким и воздушным благодаря белизне инкерманского камня, открытым галереям и балконам, живописному завершению крыши. Выдержанный в стиле итальянского Ренессанса, он отличался строгостью пропорций, четким ритмом колонн, пилястр, оконных проемов, поэтажных членений. Портики, украшенные кариатидами, большое количество акротериев, декоративных ваз, пышных капителей коринфского ордера и карнизы "самой лучшей отделки с литыми украшениями" придавали дворцу нарядность и праздничность. Все это завершалось торжественным звучанием беломраморных лестниц, ведущих к фасадам дворца. В каждом дворце всегда бывали свои особые художественно оформленные интерьеры, которые составляли "достопримечательность здания". Так и в Ореанде центром и композиционно-планировочным и художественно-декоративным стал внутренний дворик. Судя по описаниям, сохранившимся в архивных документах, он был великолепно решен в цвете: стены его и потолок "были расписаны во вкусе помпеевском". Можно представить себе, как с этой красивой росписью гармонировали 12 колонн красноватого крымского мрамора. Посредине находился фонтан с бассейном и вазой темно-серого ореандского мрамора на пьедестале такого же, но желтого мрамора. Пол был выложен белыми и серыми плитами итальянского мрамора, 4 темные мраморные дорожки вели к фонтану. Оригинально был решен так называемый виноградный сад, который примыкал к восточному фасаду дворца и перголе. Он весь был оформлен мрамором: в стену был вмонтирован фонтан из белого каррарского мрамора с бассейном и чашами в стиле Бахчисарайского фонтана (одна из самых ранних реплик этого фонтана на Южном берегу). Колонны, окружавшие этот сад, были высечены из ореандского светлого мрамора, а пять полированных ваз, два круглых  столика и двойная скамейка отличались белизной. 

Великолепно были оформлены парадные залы первого этажа: большой зал (в старых документах он называется Зало) был оформлен в стиле Людовика XVI (классицизм). Кессонированный с позолотой потолок, два камина красного крымского мрамора, строгое решение стен. Позже для этого зала петербургскому фабриканту мебели А. Васмуту, который изготавливал мебель для Оренадского дворца, будет заказано 50 предметов мебели также в стиле Людовика XVI. По контрасту с этим строгим залом будуар был отделан в легком, игривом стиле Пампадур (рококо). Здесь камин был из белого каррарского мрамора резной работы. Стены, затянутые белой шелковой штафной тканью, оттенялись вызолоченным багетом. Другие большие комнаты первого этажа - передняя, кабинет, гостиная, столовая, спальня также отличались красивым декоративным оформлением: здесь были камины белого итальянского и красного крымского мрамора, панели из орехового дерева, шведские печи из мрамора, позолота в отделке, полы наборного дерева из дуба, ореха, клена, дверные ручки - "бронзовые золоченые с хрустальными цветными шарами" и другие элементы декора. 

Помимо главных парадных комнат, на первом этаже еще размещались две камерюнгферские, 3 комнаты для свиты, дежурная, лакейская, комната для прислуги. На втором этаже находились два кабинета, гостиная, 15 небольших комнат, две камердинерские, ванные; на антресоли - гардероб Ея Величества и "отделение для жительства комнатных девушек". 

В комнатах дворца было установлено 8 больших и 12 среднего размеров каминов из белого каррарского мрамора и "крымского порфира", полы балконов и галерей были выложены цветными плитами. 

Это был первый на Южном берегу царский дворец. И по своим красивым архитектурным формам, и по великолепно выполненному декоративному оформлению интерьеров, он действительно был царским - все было на самом высоком художественном уровне. В одном из путеводителей 1870-х гг. можно было прочитать: "Осматривая дворец, обращайте внимание - на внутренний дворик и павильон в помпейском вкусе с превосходными колонами из крымского мрамора, на прекрасные кариатиды, поддерживающие балконы, обращенные к морю, на мраморную лестницу, ведущую на второй этаж... В Ореанде все заслуживает внимания и подробного обозрения". 

В РГИА хранится целый ряд проектов для Ореанды, по которым можно узнать о некоторых постройках в имении. Почти все проекты являются копиями с чертежей Штакеншнейдера; подписями Эшлимана и "архитекторского помощника" Верта подтверждается верность подлинникам. Рассматривая эти чертежи, убеждаешься в том, что в Ореанде не предполагалось большой хозяйственной деятельности. Все постройки были рассчитаны только на обеспечение повседневных работ по поддержанию в должном порядке имения. 

В сентябре 1850 г. дворец, в котором шли последние отделочные работы, посетил наследник престола Александр Николаевич. Его Императорское Высочество спустился мимо оранжереи по новоустраиваемой дороге к дворцовым зданиям, где рассмотрел сперва Высочайше утвержденные планы, изволил потом осматривать верхний и бельэтаж дворца, кухню с подземным ходом и начатую постройку конюшни с флигелем. Причем Великий князь Цесаревич обратил внимание на трудность работ и на болезненные лица большей части рабочих людей, находившихся в сборе у построек. 

От дворцовых построек Его Императорское Высочество изволили проехать мимо каскада к императорскому домику, а оттуда через зверинец и имение графа Потоцкого Ливадию в Ялту, объявив свое удовольствие главному смотрителю Ореандского имения за порядок и чистоту, с которыми содержатся сад и дороги в Ореанде". 

После окончания строительства дворца в имении все ожидали приезда Николая I. Как писал об этом 19 октября 1852 г. главный смотритель имения Козьмин в императорскую петербургскую контору, "приняты были самые деятельные меры относительно отличной чистоты и порядка по дворцу, саду и вообще по имению к принятию Его Величества... По распоряжению Высшего начальства Южного края назначен был в Ореанду почетный парад из 35 человек нижних чинов греческого Балаклавского батальона под командою одного капитана и двух обер-офицеров... Но государь Император из Севастополя изволил отправиться утром 2 числа обратно в Николаев и Ореанду не осчастливил Своим присутствием". 

Царская семья нечасто посещала Ореанду. В ее отсутствие во дворце нередко останавливались великие князья и государственные деятели по "благоугодному предоставлению" Александры Федоровны.

Во время Крымской войны 1854-1856 гг. императрица пожертвовала вино из своих ореандских подвалов для раненых и больных офицеров в Севастополе.

Парк в Ореанде, который начал формироваться еще в 30-х годах XIX века под руководством английского садовника В. Росса, разбивался в ландшафтном стиле, во всех планах того времени он назывался английским садом. Планировка его и новые насаждения делались таким образом, чтобы сохранить своеобразие Ореанды, не нарушая ее "дикой" (как часто писалось), первозданной красоты. Скалистый ландшафт Ореанды вызывал у путешественников романтическое настроение, и чтобы усилить его, в парке создавались живописные уголки. 

В общее решение парка включались и небольшие дополнения в оформлении скал: одна из них была увенчана великолепной белоколонной ротондой, доминирующей над всем пространством и как камертон придающей всему окружению праздничное звучание. На одной из скал, ранее называвшейся Урианда, Александра Федоровна повела поставить золотой крест, который красиво сверкал в лучах солнца, на другой, расположенной у моря и поросшей тысячелетним можжевельником, императрицею было посажено оливковое дерево как символ веры и мира. 

После смерти Александры Федоровны в 1860 г. Александр II подарил имение "Ореанда" великому князю Константину Николаевичу за участие в подготовке реформы об освобождении крестьян от крепостной зависимости. К этому времени имение увеличилось больше чем в два раза и состояло из 254 десятин 2331 сажени. Большая часть этой земли была занята лесами: лиственного дровяного леса с сенными покосами было 192 десятины 2189 сажень, соснового строевого и дровяного 22 десятины 1687 сажень. Много места занимали скалистые, каменистые места, крутость гор и обрывов - 22 десятины 2045 сажень. Площадь, занимаемая дворцом, английским парком, цветниками, фруктовыми садами, виноградником, составляла всего лишь 12 десятин. 

Константин Николаевич владел имением более 30 лет. Он часто приезжал в Ореанду, а после выхода в отставку в 1881 г. почти постоянно жил здесь, за исключением последних месяцев. После того, как в ночь с 7 по 8 августа 1881 г. пожар уничтожил прекрасный дворец, великий князь переселился в скромный императорский домик, который с того времени стали называть адмиральским. По распоряжению Константина Николаевича из камней, оставшихся после пожара, в 1886 г. была построена над морем церковь Покрова Богородицы в византийско-грузинском стиле академиком архитектуры Авдеевым. Ее украсили великолепные мозаики работы итальянского мастера А. Сельвиати. В украшении храма принимали участие известные архитекторы и живописцы Г. Г. Гагарин, Д. И. Грим, М. В. Васильев. 

Великий князь бережно хранил все, что было создано в имении и выращено в парке. Особую ценность представляли здесь тысячелетние можжевельники, железное дерево, арбутус, терпентиновые деревья. Современники с сожалением отмечали, что в других местах эти деревья мельчают и вырождаются, так как их нещадно вырубают, используя твердую древесину на поделки.

Тесная дружба связывала Константина Николаевича с замечательным маринистом И. К. Айвазовским. Как вспоминает внук художника в своих морских записках "Из далекого прошлого", изданных в 1948 г. обществом русских офицеров в Америке - Айвазовский и великий князь всегда переписывались, и на письменном столе Айвазовского постоянно стоял портрет великого князя с очень сердечной надписью. Такая же дружба связывала Айвазовского и со свитой великого князя, поэтому великий князь свои телеграммы Айвазовскому подписывал: "Твои ореандские друзья". Дружба эта была окружена морской атмосферой, которую Айвазовский так любил, а встречи его с великим князем еще больше расширяли его взгляды на флот и морское дело. А насколько это было изучено им, видно из мнения о его картинах старых моряков, плавающих на парусных судах, которые говорили, что у него не только вполне верная передача моря, но по его судам можно определить и какая команда была выполнена в данный момент матросами - настолько оснастка корабля точно соответствовала состоянию неба и моря. 

Великий князь в своем имении большое внимание уделял разведению винограда. К 90-м годам XIX века виноградники занимали уже 18 десятин. Правда, урожайность вина в Ореанде уступала другим царским имениям в Ливадии и Ай-Даниле, но особенность Ореанды заключалась в том, что здесь выращивались "самые нежные сорта винограда (Совиньон, Каберне, Маль-бек, Саперави)". 

После смерти Константина Николаевича имение перешло в 1892 г. его сыну Дмитрию Константиновичу, а в 1894 г. его приобрел Александр III для наследника (будущего Николая II). В это время в имении было уже 303 десятины земли, оно вошло в состав Ливадийского имения. 

В 1882 году дворец сгорел, как было установлено, «из-за неосторожного обращения с папиросами детей дворовых служащих», хотя существуют и другие версии. На восстановление дворца требовалась большая сумма денег, которой Великий князь не располагал. Великий князь переселился в скромный императорский домик, который с того времени стали называть адмиральским. Грустью веет от его строк: «От Матушки я получил прекрасный дворец, его более нет, восстанавливать его я никогда не буду в состоянии. Пусть же из остатков его созиждется храм Божий».

1900-е годы. Руины дворца в Ореанде. Архив Комстадиусов. (Из собрания АДПМЗ)
Раньше тоже любили заброшки)